Navigator (Navigateur)
BG – vocal, guitare;
O.Sakmarkov – flûte, djembé, flûte à bec;
A.Titov - basse;
A.Zubarev – guitare électrique, clavecin;
Sergei Schurakov – accordéons et mandolines;
Andrei Vikharev - tambourin et tambour tibétain;
Andrei Surotdinov – violons, altos, clavecin
et piano;
+
Dave Mattacks - batterie;
Mick Taylor – guitares (4, 9);
Anthony Thistlethwaite – harmonica (9).
Son – BG et Kate
St. John
Enregistrement et mixage – Jerry Boys (Livingston
Studios)
© Triarii, 1996
1. Un feu bleu
2. Le dernier tournant
3. Cimetière
4. Ne me fauche pas
5. Ça souffre
6. L’avion le plus rapide
7. Navigateur
8. Celui qui garde la péniche
9. Blues de douane
10. Trois sœurs
11. Garçon N°2
12. Ficus religieux
13. Etonnant maître Loukianov
Голубой Огонек
Черный ветер кружит над мостами,
Черной гарью покрыта земля.
Незнакомые смотрят волками,
И один из них, может быть, я.
Моя жизнь дребезжит, как дрезина,
А могла бы лететь мотыльком;
Моя смерть ездит в черной машине
С голубым огоньком.
Не корите меня за ухарство,
Не стыдите разбитым лицом.
Я хотел бы венчаться на царство,
Или просто ходить под венцом -
Но не купишь судьбы в магазине,
Не прижжешь ей хвоста угольком;
Моя смерть ездит в черной машине
С голубым огоньком.
Мне не жаль, что я здесь не прижился;
Мне не жаль, что родился и жил;
Попадись мне, кто все так придумал -
Я бы сам его здесь придушил;
Только поздно - мы все на вершине,
И теперь только вниз босиком;
Моя смерть ездит в черной машине
С голубым огоньком.
Последний Поворот
Меня зовут последний поворот,
Меня вы знаете сами
По вкусу водки из сырой земли
И хлеба со слезами.
В моем дому все хрен да полынь,
Дыра в башке - обнова;
Мне нож по сердцу там, где хорошо,
Я дома там, где херово.
На кой мне хрен ваш город золотой,
На кой мне хрен петь складно -
В моей душе семь сотен лет пожар,
Забыть бы все - и ладно.
А если завтра в чистый рай
Под белы руки взят буду -
Апостол Петр, ой батька Николай,
Возьми меня отсюда.
А в чистом небе два крыла
Чертят дугу исправно...
Я сам хромой, и все мои дела -
Налей еще - и славно.
Le soleil se couche derrière Himalaya
Pour revenir le lendemain.
Un yogi marche vers le cimetière
Pour se couper des attachements.
De sa trompette d’ivoire
Il se mettra à trompeter,
Invoquer des spectres affamés,
Pour en offrande se présenter.
Ils auront mangé sa chair,
Ils auront bu - cul sec - son sang.
Tout purifié pour le matin,
Il ne sera attaché à rien.
Oh, nous aussi, il y a des trompettes,
Nous avons beaucoup de clairons…
C’est de notre sang que vivent
Des ingrats nantis larrons.
Toutes ces années ne leur suffisent pas.
Méritons-nous tous autant d’ennuis ?
Oh, que le soleil se lève plus vite
Sur le cimetière de mon pays…
Не Коси
Не коси меня косой,
Не втыкай в ладонь гвоздь;
Настоем цикуты ты меня не глуши.
Ты - мой светлый разум,
Я те - черная кость,
Так сбегай в честь пропоя
Нашей чистой души.
Сколько я ни крал - а все руки пусты;
Сколько я ни пил - все вина как с куста;
Хошь ты голосуй, хошь иди в буддисты,
А проснешься поутру - все вокруг пустота.
Не пили меня пилой, не тычь бревном в глаз:
Бревен здесь хватит на порядочный дом;
А душа - святая, она клала на нас,
Так что пей - не ерзай, мы с тобою вдвоем.
Я бы и хотел, да все как след на песке;
Хошь - пой в опере, хошь брей топором -
А все равно Владимир гонит стадо к реке,
А стаду все одно, его съели с говном.
Мается
Мается, мается - жизнь не получается,
Хоть с вином на люди, хоть один вдвоем;
Мается, мается - то грешит, то кается;
А все не признается, что все дело в нем.
Мается, мается - то грешит, то кается;
То ли пыль во поле, то ли отчий дом;
Мается, мается - то заснет, то лается,
А все не признается, что все дело в нем.
Вроде бы и строишь - а все разлетается;
Вроде говоришь, да все не про то.
Ежели не выпьешь, то не получается,
А выпьешь - воешь волком, ни за что, ни про что...
Мается, мается - то заснет, то лается;
Хоть с вином на люди, хоть один вдвоем.
Мается, мается - Бог знает, где шляется,
А все не признается, что все дело в нем.
Может, голова моя не туда вставлена;
Может, слишком много врал, и груза не снесть.
Я бы и дышал, да грудь моя сдавлена;
Я бы вышел вон, но только там страшней, чем здесь...
Мается, мается - тропка все сужается;
Хоть с вином на люди, хоть один вдвоем.
Мается, мается; глянь, вот-вот сломается;
Чтоб ему признаться, что дело только в нем...
В белом кошелечечке - медные деньги,
В золотой купели - темнота да тюрьма;
Небо на цепи, да в ней порваны звенья;
Как пойдешь чинить - ты все поймешь сама.
Самый Быстрый Самолет
Не успели все разлить, а полжизни за кормою,
И ни с лупой, ни с ружьем не найти ее следы;
Самый быстрый самолет не успеет за тобою,
А куда деваться мне - я люблю быть там, где ты.
Вроде глупо так стоять, да не к месту целоваться;
Белым голубем взлететь - только на небе темно;
Остается лишь одно - пить вино да любоваться;
Если б не было тебя, я б ушел давным-давно.
Все, что можно пожелать - все давным-давно сбылося,
Я ушел бы в темный лес, да нельзя свернуть с тропы;
Ох, я знаю, отчего мне сегодня не спалося -
Видно где-то рядом ты, да глаза мои слепы.
Так что хватит запрягать, хватит гнаться за судьбою,
Хватит попусту гонять в чистом море корабли:
Самый быстрый самолет не поспеет за тобою -
Но, когда ты прилетишь, я махну тебе с земли.
Навигатор
С арбалетом в метро,
Я самурайским мечом меж зубами;
В виртуальной броне, а чаще, как правило, без -
Неизвестный для вас, я тихонько парю между вами
Светлой татью в ночи, среди черных и белых небес.
На картинах святых я -
Незримый намек на движенье,
В новостях CNN я - черта, за которой провал;
Но для тех, кто в ночи,
Я - звезды непонятной круженье,
И последний маяк тем, кто знал, что навеки пропал...
Навигатор! Пропой мне канцону-другую;
Я, конечно, вернусь - жди меня у последних ворот,
Вот еще поворот - и я к сердцу прижму дорогую,
Ну, а тем, кто с мечом -
Я скажу им: "Шалом Лейтрайот!"
А пока - a la guerre comme a la guerre, все спокойно.
На границах мечты мы стоим от начала времен;
В монастырской тиши мы -
Сподвижники главного Война,
В инфракрасный прицел
Мы видны как Небесный ОМОН.
Стерегущий Баржу
У всех самолетов по два крыла,
А у меня одно;
У всех людей даль светлым-светла,
А у меня темно;
Гости давно собрались за стол -
Я все где-то брожу,
И где я - знает один лишь Тот,
Кто Стережет Баржу.
В каждой душе есть игла востра,
Режет аж до кости;
В каждом порту меня ждет сестра,
Хочет меня спасти -
А я схожу на берег пень-пнем
И на них не гляжу,
И надо мной держит черный плащ
Тот, Кто Стережет Баржу.
Я был рыцарем в цирке,
Я был святым в кино;
Я хотел стать водой для тебя -
Меня превратили в вино.
Я прочел это в книге,
И это читать смешно:
Как будто бы все это с кем-то другим,
Давным-давным-давно...
А тот, кто сторожит баржу, спесив
И вообще не святой;
Но тот, кто сторожит баржу, красив
Неземной красотой.
И вот мы плывем через это бытье,
Как радужный бес в ребро -
Но, говорят, что таким, как мы,
Таможня Дает Добро.
Таможенный Блюз
Я родился в таможне,
Когда я выпал на пол.
Мой отец был торговец,
Другой отец - Интерпол;
Третий отец - Дзержинский,
Четвертый отец - кокаин;
С тех пор, как они в Мавзолее, мама,
Я остался совсем один.
У меня есть две фазы, мама,
Я - чистый бухарский эмир.
Когда я трезв, я - Муму и Герасим, мама;
А так я - Война и Мир.
Я удолбан весь день,
Уже лет двенадцать подряд.
Не дышите, когда я вхожу:
Я - наркотический яд.
Мое сердце из масти,
Кровь - диэтиламид;
Не надо смотреть на меня,
Потому что иначе ты вымрешь, как вид -
У меня есть две фазы, мама,
Я чистый бухарский эмир.
Когда я трезв, я - Муму и Герасим, мама;
А так я - Война и Мир.
На юге есть бешеный кактус,
На севере - тундра с тайгой;
И там, и сям есть шаманы, мама,
Я тоже шаман, но другой -
Я не выхожу из астрала,
А выйду - так пью вино;
Есть много высоких материй, мама,
Но я их свожу в одно.
У меня есть две фазы, мама,
Моя родина - русский эфир;
Когда я трезв, я - Муму и Герасим, мама,
А так я - Война и Мир.
Три Сестры
Что ты смотришь совой -
Дышишь, словно рухнул с дуба?
Посмотри на себя -
Хвост торчком, глаза востры.
Это все пустяки; в жизни все легко и любо,
Пока вдруг у тебя на пути
Не возникнут три сестры.
У них кудри - как шелк,
А глаза - как чайны блюдца;
У них семь тысяч лет без пардонов, без мерси.
У них сердце - внутри; они плачут и смеются;
Загляни им в зрачки - и скажи прощай-прости.
Три сестры, три сестры
Черно-бело-рыжей масти
В том далеком краю, где не ходят поезда;
Три сестры, три сестры
Разорвут тебя на части:
Сердце - вверх, ноги - вниз,
Остальное - что куда.
А в саду - благодать, пахнет медом и сиренью.
Навсегда, навсегда, навсегда -
Я шепчу: Приди, приди!
Кто зажег в тебе свет - обернется твоей тенью,
И в ночной тишине вырвет сердце из груди.
Три сестры...
Гарсон No.2
Гарсон No.2, Гарсон No.2,
На наших ветвях пожухла листва;
И, может, права людская молва,
И все - только сон, Гарсон No.2.
Вот стол, где я пил; вот виски со льдом;
Напиток стал пыль, стол сдали в музей.
А вот - за стеклом -
Мумии всех моих близких друзей;
А я только встал на пять минут - купить сигарет.
Я вышел пройтись в Латинский Квартал,
Свернул с Camden Lock на Невский с Тверской;
Я вышел - духовный, а вернулся - мирской,
Но мог бы пропасть - ан нет, не пропал.
Так Гарсон No.2, Гарсон No.2,
То разум горит, а то брезжит едва;
Но мысль мертва, радость моя, а жизнь - жива,
И все - только сон, Гарсон No.2.
А колокольный звон течет, как елей;
Ох, моя душа, встань, помолись -
Ну что ж ты спешишь?
А здесь тишина, иконы битлов, ладан-гашиш;
А мне все равно - лишь бы тебе было светлей.
Так Гарсон No.2, Гарсон No.2,
На кладбище - тишь;
На наших гробах - цветы да трава,
И, похоже, права людская молва,
И все - только сон, Гарсон No.2;
А раз это сон - что ж ты стоишь, Гарсон No.2?!
Fucus religieux
Oh ficus, mon ficus ; fucus religieux !
Que fais-tu donc ici, seul au bord du monde ?
Les méchants infidèles te frappèrent de leurs sabres,
Mais leurs sabres émoussés, ils rentrèrent chez eux.
Le soleil et la lune ne se couchent jamais au-dessus de toi.
Les rivières d’or coulent autour de tes racines ;
Et, juchés sur la branche la plus haute, deux oiseaux magiques,
Sans jamais fermer l’œil te protègent.
L’une s’appelle Eudoundoxia, l’autre, Snandoulya ;
Leurs plumes sont perles le jour, et turquoise la nuit ;
Elles ont des cœurs de pierre et des larmes de fer,
Et ces yeux chatoyants que j’aime tant.
J’ai lu dans un livre que lorsque les choses tourneront mal,
Et qu’un piolet et une scie domineront le monde,
Elles s’élèveront alors de leur branche vers le ciel,
Et nous emmèneront, toi et moi, sur leurs ailes puissantes.
Удивительный Мастер Лукьянов
Как большой друг людей, я гляжу на тебя непрестанно;
Как сапер-подрывник, чую сердцем тугую струну -
А в чертогах судьбы удивительный мастер Лукьянов
Городит мне хором с окном на твою сторону.
Если б я был матрос, я б уплыл по тебе, как по морю,
В чужеземном порту пропивать башмаки в кабаке;
Но народы кричат, и никто не поможет их горю -
Если только что ты, с утешительной ветвью в руке.
Жили впотьмах, ждали ответа;
Кто там внизу - а это лишь стекло.
Счастье мое, ты одна и другой такой нету;
Жили мы бедно - хватит; станем жить светло.
В журавлиных часах зажигается надпись: "К отлету";
От крыла до крыла рвать наверху тишину;
Только кто - не скажу - начинает другую работу;
Превращается в свет из окна на твою сторону.
В невечерний свет из окна на твою сторону.